Встреча с писателем, публицистом Эдвардом Радзинским прошла в Доме-музее Марины Цветаевой в рамках проекта «Тайна занавеса». «Вечерняя Москва» узнала, почему некоторые пьесы были под запретом.

Синие стены, белые потолки, плотно составленные стулья… Шум затихает, и в комнату входит человек-планета — Эдвард Радзинский. Он улыбается, и помещение наполняется удивительной атмосферой. Каждый затаил дыхание и подался вперед, слушая автора. Эдвард Радзинский убедился, что подчинил публику своей власти, и начал говорить о личном — о театре. Зрители узнали о его трех пьесах, которые ставили в театрах — Московском Художественном, имени Владимира Маяковского, Театре имени Моссовета.

Первая история — про любовь и смелость. «Чуть-чуть о женщине» — пьесу с таким названием Эдвард Радзинский написал для своей второй жены Татьяны Дорониной, когда перевез ее из Санкт-Петербурга, из Большого драматического театра имени Г. А. Товстоногова, в Москву, в единый МХАТ.

— Что началось! Пьеса разделила МХАТ напополам! Одни писали статьи в «Правду» о том, что у них ставится очень нехорошая пьеса, которая испортит Московский Художественный театр. А вторые, наоборот, что путь МХАТ должен идти через новую драматургию, — делится Эдвард Радзинский. — Разрешить спор могла только министр культуры СССР Екатерина Фурцева.

Накануне нового, 1970 года, состоялось обсуждение, такое бурное и гневное, что прямо на нем умер начальник управления театров Павел Тарасов. Чтобы помирить творческих деятелей, сама министр взялась редактировать пьесу. И первым делом она посоветовала убрать из названия «Чуть-чуть о женщине» — «чуть-чуть». После внесения ее правок пьесу приняли единогласно и поставили в театре.

Вторая история — про запреты и умение ждать.

— Пьесу «Беседы с Сократом» запрещали шесть лет, — поделился Эдвард Радзинский, — из-за схожести главного героя с Солженицыным, затем — с Сахаровым. И все шесть лет в Театре имени Владимира Маяковского роль Сократа репетировал Армен Джигарханян. В 1975-м при переполненном зале состоялась премьера, куда автор пригласил самого диссидента Сахарова.

Третий рассказ — о самоотверженности и загадке. Эдвард Радзинский вспомнил, как режиссер Анатолий Эфрос ставил его пьесу «Турбаза», которую так и не увидел зритель. Когда в Театре имени Моссовета начали постановку, в ЦК КПСС пришел донос, что в образцовом театре готовят пьесу, порочащую действительность. Был скандал. У Анатолия Эфроса случился инфаркт. После его выздоровления репетиции продолжили. Они были ночью — с одиннадцати до двух. Потом артистов развозили по домам те, у кого были машины. На предпоследней репетиции режиссер не смог присутствовать, и его подменил Роман Виктюк, который предложил ускориться. Вернувшись, Эфрос наращивал темп еще и еще.

— Это был лучший мой спектакль, — вспоминает драматург. — Эфрос вдруг обернулся и сказал: «Взлетел!» Но к работе над постановкой он не вернулся — понял, что спектакль не пройдет цензуру.

Проект «Тайна занавеса» в Доме-музее Цветаевой продлится до 5 апреля. В программе выставка, мастер-классы, лекции и спектакли.

Читайте также: Цикл лекций по стилю ар-деко пройдет в Москве